— Хорошо, — несколько раз кивает Авьяс. — Сколько платить?

— Не знаю, — пожимаю плечами. — В течение дюжины дней из Канцелярии придёт счёт по почте, тогда и оплатите. Но чтоб больше никаких подобных художеств! И коллегам передайте, если с ними общаетесь. Девочку я сейчас заберу, где Дом Целителей в Ахмадхоте вы, наверное, знаете или спросите. Вещи мои, которые у вас в доме остались, привезёте потом, я с пациентом не буду туда возвращаться. Для девочки упакуйте немножко одежды, любимую игрушку можно взять.

Я решительно встаю и иду раскладывать носилки и собирать свои чемоданы.

— А как ты домой доберёшься без машины? — спрашивает Авьяса жена у меня за спиной. — К тебе же туда никто не поедет…

— Значит, пешком.

— И поделом, — встреваю я. — Может, ума нагуляете. Нет, ну это надо, сном меня напугать решил! Да это… это даже Алтонгирелу не удалось!

Тут я на самом деле немного кривлю душой: когда Алтоша меня опоил, напугалась — то я изрядно, хотя и не того, что примерещилось, а своего состояния. Но он желаемого результата не добился, так что для красного словца сойдёт.

— Ему — то зачем вас пугать, он же ваш духовник… — растерянно спрашивает Авьяс, складывая в пакет десяток плюшевых зверей.

— Хотел меня от Императора отвадить, — усмехаюсь я. — И он не мой духовник, мой духовник — Ажгдийдимидин.

Авьяс со стуком закрывает рот.

— Ну ты нашёл, старый придурок, кого в свою ворожбу запутывать, — ворчит его жена, увязывая несколько простыней и дифжир. — Скажи спасибо, что сам жив остался, с такими исполинами бодаться.

— Идите сюда, надо её на носилки и в унгуц, только переднее сиденье сложить, — зову я.

В столицу мы с Атех прилетаем во второй половине дня, я сразу сворачиваю к Дому Целителей, где единственный оставшийся из земных врачей, Дэн, помогает мне перевезти её в палату. Девочка пока спит, и хорошо, что отец напихал ей с собой столько игрушек, а то проснётся человек в совершенно незнакомом месте, вокруг приборы, родителей рядом нет…

— Лиза, я вообще поражаюсь, как вы справляетесь, — говорит мне Дэн, пока я заполняю карточку на пациентку. — Аппендэктомия в домашних условиях… Эти пациенты вообще выживают?

— Как ни странно, да, — усмехаюсь. — Я ставлю стерильный тент, когда на дому режу, там и освещение легко организовать. Но главное, это же муданжцы. У них тут иммунитет — с каждого на сотню землян хватит. Например, в начале лета был у меня один случай, мужика пырнули ножом в рёбра, а нож обломился. Этот чувак неделю ходил с обломком. Так даже не воспалилось!

Оставив девочку на попечение задумчивого Дэна, я наконец — то добираюсь до дома. А то так и хожу ведь в диле поверх футболки и треников, и в тапочках.

Дома намечается ужин. Азамат входит через минуту после меня, но не один, а с Алтошей.

— Он с первого раза понял, я тут ничем не помогу, — ворчит Алтонгирел.

— О, Лиза, ты дома! — радуется Азамат. — Ну наконец — то! Давай за стол, я сейчас Кира позову.

Пока Азамат ходит добывать Кира из его комнаты, к нам присоединяются Тирбиш с Алэком, и у мелкого ужин наступает раньше всех. Свежее молоко из мамы — это последнее время прям деликатес, мама шляется по чужим людям и возится с их детьми вместо того, чтобы со своим сидеть. Алтонгирел косится на меня и кривит губы.

— Чем это от тебя пахнет? — спрашивает.

Азамат с Киром как раз присоединяются к нам за столом, и Азамат тут же наклоняется и нюхает.

— Лекарствами какими — то.

— Может быть, я же только что из Дома Целителей. У меня на обратном пути такая история получилась…

Пока нам несут первое блюдо, я в общих чертах рассказываю про свою встречу с Авьясом. В пересказе события прошлой ночи выглядят ещё более нелепыми, чем в жизни, но все мужики, включая Кира, смотрят на меня в ужасе. Даже Алэк бросает сиську и укоризненно гудит. После окончания рассказа повисает напряжённое молчание, которое нарушает только слуга с супницей, пришедший нас кормить.

— Лиза, — выдыхает Азамат. — Ты хоть представляешь себе, в какой ты была опасности?

— Котик, ну он бы не сделал мне ничего серьёзно плохого, ему же нужно было, чтобы я его дочку полечила.

— Это тебе крупно повезло, — хрипло замечает духовник. — Авьяс среди знающих — один из самых порядочных. Кто другой мог бы тебя с совсем другими целями заловить. Ещё при этой твоей долбаной манере представляться каждому встречному — поперечному… вообще поражаюсь, как до сих пор ничего не случилось.

— Ну интересно, — говорю. — а на что мне духовник? Он разве меня не защищает от ворожбы?

— Он — то защищает, но и свою голову на плечах надо иметь!

— Как ты вообще могла остаться ночевать в доме знающего? — хмуро спрашивает Азамат.

— А я откуда знала, что он знающий? На нём что, написано? У него даже верёвки с узелками на двери не висело.

— Он носит усы без бороды, — почти что по слогам поясняет Алтоша. — Усы без бороды или борода без усов только у знающих бывают.

— Чудесно, а мне об этом кто — нибудь когда — нибудь говорил?

Алтонгирел тяжело вздыхает, Азамат трёт лицо. Оба молчат.

— Вот именно, — подытоживаю я. — Давайте сначала научимся сообщать важные вещи, а потом уже предъявлять претензии?

— Лиза, — тяжело говорит Азамат. — Мы не можем предостеречь тебя ото

всех

возможных опасностей. Я понимаю, что на Земле у вас очень спокойно и стабильно, и ты привыкла не думать о возможных бедах. Но здесь не так. Здесь за каждым кустом может таиться какая — нибудь дрянь, и её надо знать в лицо, чтобы не пропасть. Тебе нужен телохранитель.

Я закатываю глаза.

— Ну Азамат, мы же это уже обсуждали…

— Вот, дообсуждались. Я понимаю, что тебе это неудобно. Но хотя бы на выезды, Лиза. После того, что ты мне тут рассказала, я просто не могу отпустить тебя одну никуда на этой планете!

Я тяжело вздыхаю и принимаюсь поправлять лямочку от ползунков на Алэке. Спасибо тебе большое, Авьяс, горячее и пламенное, чтоб тебя шакал покусал!

Глава 17

Ирликово вино, похоже, действует на меня одним — единственным способом: когда я хочу проскользнуть незамеченной, мне это удаётся в абсолютно любой ситуации, даже если на меня в шесть глаз внимательно смотрит группа лучших телохранителей на планете. Конечно, нехорошо подставлять бедных парней, они — то не виноваты, что Азамат за меня переживает, но…

Нет, я поначалу пыталась смириться, в конце концов, у всех заметных персонажей есть телохранители, и ничего, живут как — то, не жалуются. А я, вообще — то, Императрица, куда уж заметнее. Так что два дня я честно терпела. Телохранители ненавязчиво болтались где — то вне поля зрения, и мне предлагалось просто забыть об их существовании. Естественно, мне это ни фига не удалось — шерсть дыбом на загривке всё время напоминала о сверлящих взглядах. На самом деле, я не очень — то верю, что чужой взгляд на себе можно почувствовать кожей или волосами или чем там его принято чувствовать. Но когда точно знаешь, что следят, тут и не в такое уверуешь.

Однако на улице — это ещё полбеды. Беда начиналась в помещении. Если в трактире охранник ещё может раствориться так, чтобы я его не замечала, то, например, у Янки в больнице уже никак. Или у больного дома.

С этим — то и возникли проблемы. Не могу же я впустить охранника в помещение, где оперирую. Да и просто осматриваю. Вот нужно мне поставить больному ректальный градусник, а тут телохранитель стоит, таращится. Ну, это я утрирую, конечно, но суть та. Или, скажем, хочет мне человек пожаловаться на импотенцию, а тут, опять же, стоит этот амбал, у которого явно с потенцией всё в порядке, а насколько нерушимо его обещание конфиденциальности — большой вопрос. Вот и проблема. А наедине с больным меня оставлять не хотят — устав не велит. Если уж охранять, то круглые сутки. Конечно, после долгих переговоров на повышенных тонах с участием начальника охраны, Ирнчина и Азамата, мне удалось добиться, чтобы за мной следили только на улице и в общественных местах, но, как говорится, осадочек остался.