— Да ему лечиться надо. Я себе представляю, что такая тётка могла с ребёнком сделать.

— А такие вещи можно лечить? — удивляется Азамат.

— Естественно! Хочешь, я найду ему хорошего специалиста на Гарнете?

Азамат задумчиво хмыкает.

— Может, и хочу. Он в любом случае собирается в ближайшее время улететь с планеты. Может, поживёт на Гарнете пока…

— Он хочет уехать? Почему?

— Ну, он ведь всё ещё ученик, и как раз сейчас должен жить подальше от наставника. Так что ему нечего делать в столице, по-хорошему. До сих пор он тут только из-за меня торчал, но раз теперь у нас другой духовник, то Алтонгирел может продолжать обучение.

— О-о… А у него кроме тебя разве никого не было… э-э… прихожан?

— У него вся команда была под опекой. Половина ребят сейчас снова собирается в космос, вот он с ними и полетит.

— Слушай, — говорю, — а чего он вообще в духовники пошёл, если у него у самого такие проблемы? Ну, с матерью?

— Я же тебе говорил, Лиза, — вздыхает Азамат. — Он хорошо чувствует волю богов. Он очень талантливый. Не как опекун, это да, но как посредник. Людей он плоховато понимает, я согласен. Зато у него великая сила.

На следующее утро мы закупаемся провизией и отправляемся к матушке. Я прихватываю с собой Сашкину посылку. Не думаю, что мои муданжцы будут есть что-то из этого, разве только икру. Но зато я буду!

— А чего ты вчера так смеялась, когда я посылку принёс? — интересуется Азамат. — С этой едой что-то не так?

— Всё так, просто у нас есть такое представление, что беременных женщин тянет на солёненькое. Вот Сашка и прислал, с намёком.

— А тебя тянет?

— Да нет, — пожимаю плечами. — Но хорошо, что он прислал, а то тут ни капусты, ни огурцов, да и солить вы не умеете…

Азамат косится на меня, приподняв бровь. Нет, я просто по домашней еде соскучилась, и это не каприз! И не надо мне тут! Ну и что, что у меня при мысли об огурчиках рот увлажняется…

Матушка у нас простудилась. Говорит, что по весне это с ней часто бывает. Всё, говорит, ничего, еды соседи принесут, если на рыбалку не выйдешь, но вот бы кто дров нарубил… Да и из дома выходить очень не хочется.

Поэтому когда мы прилетаем, Азамат даже не звонит в дверь. Он просто перепрыгивает через забор, а потом открывает мне щеколду.

— А как соседи входят, интересно? — обескураженно спрашиваю я.

Он только плечами пожимает.

— Тут и молодые люди живут. Наверное, так же.

Мы заходим в дом, где натоплено до одури и довольно душно.

— Ой! — матушка аж подскакивает. — Азамат? Ты правда что ли приехал?

— Ну да, — моргает он. — Я же тебе вчера сказал, что приеду.

— Да сказать-то ты сказал, — растерянно бормочет матушка, выбираясь из не очень удобного на вид деревянного кресла. — Но я думала, ты это так, подбодрить меня сказал. Сегодня-то уж точно не ждала, — она усмехается.

— Ну, ма, ты даёшь, — он разводит руками. — С каких это пор я, по-твоему, обещания не сдерживаю?

— Да ладно уж тебе, — она примирительно похлопывает его по руке. — Уж такое прямо обещание… Ой, Лиза, и ты тут?

— Конечно тут, Азамат ведь сказал, вы заболели.

— Так тебе-то лучше бы ко мне не подходить, — хмурится старушка. — Ещё подцепишь, а тебе сейчас болеть никак нельзя.

— Ничего, имигчи-хон, я умею так лечить, чтобы не заражаться, — улыбаюсь я. У нашей бабули всё хорошо с головой, получше, чем у многих столичных жителей помоложе.

— Ну ладно, — говорит она с сомнением. — Но обниматься не буду!

— Это правильно, — соглашаюсь. — Мы тут вам фруктов привезли немножко…

Следующий час мы все при деле. Азамат выгружает привезённые продукты и готовит обед, я осматриваю матушку и накачиваю её лекарствами, а матушка причитает, что мы слишком много всего привезли, она же столько не съест.

— С соседями поделишься, — невозмутимо говорит Азамат, нарезая в фарш парную сурчатину.

Матушка принимает от меня чашку горячего раствора от горла.

— У тебя и снадобья с фруктами, — удивляется. — Ну вы вообще меня избалуете, ребятки.

— А почему бы и нет? — ухмыляется Азамат, добавляя соуса.

Пока на одной плитке жарится сурок, на другой я затеваю блины. Всё-таки весна, масленица и всё такое, хотя тут её не празднуют, а на Земле уже почти май. Но мне хочется блинов с икрой, и всё тут.

Короче, мы устраиваем пир горой. Матушка сначала ещё отнекивается, дескать, от болезни аппетита нету, но когда мы всё перед ней на стол выставили… в общем, пришёл аппетит, ещё получше, чем у меня.

В разгар пиршества из комнаты явилось существо. Крошечная чёрная кошечка, такая пушистая, что совсем как шарик.

— Ой! — говорю. — Котёнок!

— Да не, это взрослая, — поправляет матушка. — Котята у неё там в коробке, три штуки. Куда бы их деть, не знаю.

— Это взрослая такая маленькая? — удивляюсь я. Она размером с буханку хлеба, не больше.

— А у вас на Земле кошки крупнее? — интересуется Азамат.

— Ну да… я просто привыкла, что у вас всё зверьё больше, чем у нас. А эти такие маленькие…

— У нас есть большие кошки, которые в степи живут и на всяких мышей охотятся. Но те совсем большие и опасные, их дома не держат. А эти мух едят, комаров, тараканов… В общем, полезные в быту.

— С ума сойти… А можно на котят посмотреть?

Матушка хихикает над моим любопытством и ведёт меня в дальний тёмный угол комнаты у печки, где стоит деревянный ящичек с паклей, а в нём три чёрных зверюшки размером с мышь от бука. Я умилённо пищу.

— Азамат, давай их возьмём, а?

— В город я бы не стал, — протягивает он. — Там собаки, машины… Да и насекомых меньше, всех люди выбивают. Что они там есть будут?

— А давай их ко мне возьмём, на Дол?

— Давай, — кивает он. — Там они пригодятся.

— Ну вот, как здорово! — говорит довольная матушка. — А то тут уже у всех по выводку, девать их некуда. А тебя, что ли, мухи замучили?

— Нет, я просто очень кошек люблю, — говорю я, демонстративно извлекая мелкое мурчащее существо из ящика, чтобы помурзать.

Азамат и матушка переглядываются и пожимают плечами. Ну и ладно.

— Я тут кое-что нашла, — внезапно сообщает матушка и принимается рыться на захламлённом столе. — Подумала, если вы приедете, надо показать. Вот!

Она извлекает старенький электронный фотоальбом на солнечных батарейках.

— О, фотографии детства, куда же без них! — смеюсь я.

— Нет-нет, что ты! — шугается матушка. — Детских нету, самые ранние лет семи. Маленьких ведь нельзя снимать, примета дурная!

— Оп-па… А почему?

— Младенческая смертность высокая, — вздыхает Азамат. — Ну ладно, ма, показывай, что у тебя там, самому же интересно.

Мы усаживаемся на диване по обе стороны от матушки, и она заводит свой агрегат.

— Во-от, это ты когда первый раз ко мне приехал сам из Ахмадхота. Помнишь, летом?

На картинке скала у моря, яркий свет. На камне сидит щуплый мальчишка, поджав коленки и сосредоточенно рассматривает какую-то мелочь в руках.

— Ага, — кивает Азамат. — Это я мелкого крабика поймал, помню.

— А вот мы с тобой, — комментирует матушка. — Это я попросила подругу нас щёлкнуть. Её-то уж пять лет как нету…

Здесь они оба стоят, и Азамат уже почти вровень с матушкой. Он смешной, стриженый почти под ноль, длинный и узкий. Матушка совсем молодая, в красивой вышитой одежде. Теперь я вижу, что Арон и правда на неё сильно похож.

Дальше следует много-много изображений Азамата на деревьях, заборах, крышах, скалах…

— Ты по земле вообще не ходил, что ли? — спрашиваю.

— По земле он только бегал, — смеётся матушка. — Заснять не успевала. А вот это когда ты Арона привёз, помнишь?

— Помню, помню. Он такой странный был, — говорит Азамат, — ходил целыми днями, нудил, вот, по маме скучаю. Я говорю, так поехали к ней. А он: зачем? А что там делать? Я так смеялся…

— Да это не он странный, это ты странный, — говорит матушка. — Я больше никого не знаю, кто бы к матери ездил каждое лето. Нет, Лиза, ты представляешь? В восемь лет, один! поезд идёт два дня, это ж с ума сойти от скуки. Да и отец был не в восторге…