Где — то через полчаса он засыпает, вцепившись в Азамата. Мы осторожно укладываем его поудобнее на диване и Азаматовых коленях. Я приношу мужу бук, чтобы не скучал пока ребёнок спит, а сама, за неимением других дел, принимаюсь готовить обед. В конце концов, у нас сегодня особый гость вечером.

Глава 14

— Азамат, я надеюсь, ты понимаешь, что это так оставлять нельзя, — замечаю через плечо в процессе нарезки лука.

— Что именно? — рассеянно уточняет муж.

— Ситуацию с приютами. То, что там убивают детей. Что их не учат.

Азамат тяжело вздыхает и молчит. Оборачиваюсь. Он закрыл бук и смотрит на меня снизу вверх внимательно и тяжело.

— Лиза, я знаю, что муданжские традиции и здравый смысл в твоём понимании не всегда совпадают, и мои собственные этические представления тебе бывают чужды. Но не надо путать меня с Киром. Это он — забитый ребёнок, не видевший в жизни ничего лучшего. У меня, всё же, сформировались некие смутные представления о том, что можно, и чего нельзя делать.

— Лапуль, я понимаю, что ты злишься, — хмурюсь, — только не надо на мне это вымещать. Я тоже не в восторге. Извини, если неправильно выразилась. На самом деле я хотела спросить, что именно ты собираешься предпринять.

Азамат долго выдыхает и допивает гармарру, оставшуюся у Кира в пиале.

— У меня есть пара идей, но их надо обсуждать с Советом. Законы принимаю не я. Но вообще любопытно было бы выяснить, что

они

знают о ситуации. Кто — то же даёт имена этим детям. Кто — то видит их судьбы, — он замолкает, задумавшись. Потом трёт глаза. — Прости, я действительно на тебя сорвался. Я так хотел быть хорошим Императором, всё делать в согласии с традициями и спокойно наращивать благосостояние. А придётся всё — таки переворачивать горы. Люди — то не хотят перемен. Не хотят думать о плохом, о смерти и несчастьях. Я сам был твёрдо уверен, что уж проблему безродных до меня никаким ветром не донесёт. А оказывается, у меня есть такой мальчик… — он осторожно кончиками пальцев, чтобы не разбудить, проводит по волосам Кира. Мне кажется, даже к Алэку он не относится с такой нежностью.

Кстати, между прочим, надо ещё раз позвонить Тирбишу, Алэк сейчас не должен спать. Да и молоко стравливать пора. Скорее бы уже добраться до столицы, а то что — то я совсем загуляла. Ещё неизвестно, как Азаматовы дети друг к другу отнесутся…

Мою руки и выхожу в прихожую с телефоном, чтобы не разбудить Кира, если Алэку вздумается повизжать. Тирбиш берёт трубку мгновенно.

— О, Хотон — хон! Хорошо, что позвонили. Домой — то собираетесь? Алэк уже весь извёлся, в Алтонгирела игрушками швыряется.

— Думаю, мы сегодня ночью прилетим, — говорю. — Я сейчас видеорежим включу, покажи мне мою деточку.

Деточка меня узнаёт, радуется и принимается изо всех сил колотить погремушкой по перильцам манежа. Я улюлюкаю и машу рукой в маленький экранчик. Боже, как же хочется домой, и чтобы всё было, как позавчера. Но теперь, с Киром, наверное, всё изменится. Азамату с ним интереснее, чем с маленьким, а я вообще непонятно как должна себя вести. Ясно, что мальчишке нужна поддержка, но меня он, кажется, от стенки не отличает. Алэк вот зато отличает, пищит и улыбается. У него — то мамин загул на пару дней — худшее несчастье. Его все любят, все ему рады, как же, князь ведь, престолонаследник. И как он будет править этими людьми, которые его всю жизнь носили на руках? Тоже противоестественно, и совсем непохоже на нормальные человеческие отношения. Вот если Азамат решит проводить какие — нибудь глобальные реформы, и многим они не понравятся, то он всегда может сказать: вы сами меня выбрали, так терпите. А что скажет Алэк? Вы выбрали моего отца? Моя власть от бога? Хватит ли у него сил пойти наперекор любящим его людям, чтобы сделать что — то правильное? И как нам с Азаматом так вырастить этих мальчишек, чтобы они потом не угробили всё, что мы создали? Такая тоска на меня навалилась, хоть плачь. Даже во время беременности такого не было. Скорей бы уже вечер, выдадим демону гостинец, и в столицу, в столицу! Греметь погремушками!

Впрочем, как выясняется, демон со светским визитом — это не то мероприятие, которое можно пережить, не включая мозг.

Остаток дня Кир спит, я вожусь по хозяйству, Азамат разбирает какие — то отчёты. Приезжает фермер, привозит свежих продуктов. Мы с мужем угрюмо молчим, думая каждый о своём. Хорошо, что ребёнок спит.

Однако вот уже и стемнело, а демона всё нет.

— Думаешь, он придёт? — спрашиваю нетерпеливо. — Может, спросонок ляпнул, а потом одумался? Я не хочу тут до утра сидеть, у меня там младенец с ума сходит.

Азамат глядит на часы.

— К ночному кормлению ты всё равно уже не успеешь, а потом Алэк до рассвета будет спать. Можем ещё подождать.

— А чем мы демона кормить будем, если придёт? — продолжаю занудствовать я.

— Сурчатиной, — пожимает плечами Азамат. — Они её любят. Конечно, можно предложить на выбор… Вряд ли он захочет жареного или варёного.

— А пить он будет? В смысле, спиртное?

— Вряд ли… Слушай, ты по поводу визита Ирлик — хона меньше переживала. В чём дело?

— Я просто нервничаю, — сообщаю и для убедительности принимаюсь нарезать круги по кухне. — И хочу в столицу побыстрее. Тебя уже, небось, с собаками ищут.

— Никто меня не ищет, я отзвонился ребятам, все знают, где я.

— Ну, отлично, а я вот…

— Тсс! Слышала?

— Что? — я затыкаюсь и прислушиваюсь. Тишина.

— Какой — то звук от двери был. Пошли посмотрим.

Мы выходим в прихожую, причём я стараюсь держаться у Азамата за спиной. Он открывает дверь. В свете лампочки под козырьком видно удаляющийся хвост.

— Э, куда? — вырывается у меня.

Хвост останавливается, темнота за ним разворачивается, появляются горящие глаза. И начинают неторопливо приближаться. У меня шерсть дыбом встаёт от этого зрелища, хоть и понимаю, что чёрного зверя в темноте не видно.

Перед самым порогом он преображается и неуверенно заходит в дом.

— Здравствуй, — Азамат слегка кланяется. — Что же ты так робко стучишь? Мы едва услышали.

Демон пожимает плечами.

— Дёрнул дверь — заперто, — сипит он.

— Люди обычно держат двери запертыми, — говорю. — Надо просто постучать или позвонить. Ну ладно, проходи на кухню, поешь…

Демон хмурится. Он невысокий, только чуть — чуть выше меня, на лицо подросток, узкий, тощий, с большими руками и ногами. Из — за копны спутанных волос голова кажется слишком большой. Одет он по — прежнему в свои лохмотья, хуже даже, чем на Кире были.

Азамат открывает дверь кухни и приглашает гостя пройти, но тот медлит, принюхивается и поводит ушами. Боится, что там ловушка, что ли? Ох уж мне эти обиженные дети.

— Пойдём, — прохожу в кухню, маня лесного жителя за собой. Он следует за мной, хотя пару раз нервно оглядывается на Азамата.

Стол уже накрыт, и запах в кухне ужасно аппетитный. Я выдвигаю для гостя стул, сама сажусь в торце, Азамат — напротив. Демон некоторое время изучает кухню и мебель, потом залезает на стул с ногами и усаживается в кошачью позу, пофыркивая носом. Из гостиной доносится жалобный скулёж напуганного Филина, а потом шорохи — видимо, Кир проснулся.

— Ты предпочитаешь сырое или готовое? — вежливо интересуется Азамат у демона, а я иду проверять ребёнка.

Он действительно только — только глаза открыл и теперь тоже принюхивается.

— Уже ужин? — сонно спрашивает.

— Да, — говорю, — и у нас в гостях лесной демон.

Кир мгновенно просыпается.

— Это ещё зачем?

— Ну мы же его пригласили, — пожимаю плечами. — Не волнуйся, тебя в обиду не дадим.

Ребёнок садится и сползает с дивана, явно утратив аппетит.

— Часто он у вас бывает?

— Дома впервые, но мы ему выставляем гостинцы каждый раз, как здесь ночуем.

Из кухни доносится светский бубнёж Азамата, изредка перемежаемый хриплыми рваными репликами гостя.

— Пойдём, — подбадриваю Кира. — Мне ужасно любопытно с ним поболтать. Тебе нет?