— А отец знает, что вы мне деньги дали?

— Он спит и мысли читать не умеет, — усмехаюсь, — но если спросит, я скажу. А что?

— Ну… Он не подумает, что я их… без спросу взял?

— Прошлый раз тебя это не беспокоило, — хмыкаю. — Да ничего он не подумает, это мои деньги, а не его, и их там на самом деле совсем мало — пообедать да купить что — нибудь ненужное — э-э, — я снова зеваю так, что щёки трещат.

— С — спасибо, — выдавливает он. Но не уходит, колеблется. Наконец спрашивает: — А… На выезде, что там надо будет делать?

— Тебе — ничего. Мы с Азаматом будем работать, каждый по своему профилю.

— А ехать долго?

— Без понятия, — признаюсь честно. Тайна выезда успешно скрывается и от меня тоже. Не то чтобы мне было очень интересно. — Знаю только, что там будет довольно тепло, свитера можно не брать.

— Ясно… а сколько человек едет? Мы на унгуце?

— Кир, я не знаю, — развожу руками. — Спроси у Азамата, я правда не интересовалась.

Он кивает, но по лицу видно, что спрашивать у Азамата он пойдёт разве что под страхом смерти, да и то не факт.

— Ты думаешь, как бы избежать разговора с ним в дороге? — предполагаю я.

Кир мнётся и молчит, из чего я делаю вывод, что угадала.

— Чего ты так его боишься? Не съест же…

— Я не боюсь! — быстро перебивает Кир.

Похоже, у него это больное место. Наверное, не стоит слишком часто на него давить.

— Ну хорошо, не боишься. Тогда что тебя смущает?

Кир молчит и раскачивается на пятках. Видимо, что — то глобальное. И конечно он мне не признается — с какой стати, чужой женщине. Ладно, может, тут и правда что — то серьёзнее, чем дурацкие уроки чтения. С этими подростками никогда не знаешь. Но возможно, Азамату действительно стоит оставить его в покое на некоторое время.

— Ладно, как хочешь, — соглашаюсь. — Можешь с ним не разговаривать. Я попробую организовать, чтобы вы с ним ехали порознь. Но за это ты мне будешь должен желание.

— В смысле — желание? — настораживается Кир.

— В смысле, когда я попрошу тебя что — нибудь сделать, ты сделаешь без нареканий.

— Типа что например?

— Пока не знаю. Что — нибудь полезное или неприятное.

— Но вы не велите мне с ним… это… разговаривать?

— Я не настолько подлая, — усмехаюсь. — Да и тогда договорённость теряет смысл. Так что этого не попрошу, нет.

— Ну хорошо, так согласен.

— Отлично, договорились, — зеваю и машу на него рукавом. — Свободен.

Ребёнок убегает, как на пружинках.

Встав второй раз уже в человеческое время, я с трудом вспоминаю, что утром вообще что — то происходило. Вроде как мне снился Кир… Или не снился…

— Кир опять ушёл гулять до завтрака, — сокрушается Азамат. — Он мне так и не даст шанса объясниться.

Вот тут я и вспоминаю, что нараздавала обещаний спросонок.

— Да ладно, не переживай, срастётся, — говорю ободрительно. — Помается и успокоится. Ты вот мне лучше скажи, куда мы летим, сколько нас и вообще… А то мне вещи собирать надо, хоть знать, что брать.

— Это будет юго — запад, пара часов лёту, — легко переключается Азамат. — Мы вчетвером, Тирбиш, конечно, ещё Эцаган и ещё один мужичок, ответственный по ресурсам, ты его не знаешь. Я думаю, в два унгуца поместимся, ну и пилоты, понятно.

— Ага, — киваю, — значит, я с детьми и Тирбишем, а ты с коллегами. Логично. Тогда багаж раскладываем на две кучки. Мы надолго туда?

— Дней на пять — шесть, — Азамат в раздумьях трёт нижнюю губу. — На первый выезд побольше заложились, не знаю, как успею всё. Потом приноровлюсь, наверное, покороче будут визиты. Принимающей — то стороне это тяжело, нас надо где — то поселить, всё время быть наизготовку. Точнее, мне — то ничего от них не надо, но сама знаешь, как люди любят произвести впечатление. Кстати… ты подумала, кого возьмёшь себе в охрану? Я бы мог посоветовать пару толковых ребят…

— Подумала, — кривлюсь я. — Давай это вечером обсудим, а?

Азамат соглашается и оставляет тему. Или это моя паранойя, или он прекрасно понял, что ни о чём я не подумала. Вернее, подумала, но ни до чего не додумалась. Я по — прежнему не знаю, как обходиться с охранником во время работы с пациентом.

Азамат уходит сворачивать горы в офисе, а я принимаюсь проверять свои чемоданы с инструментами и прочим бутором, чтобы всё было на месте и в порядке. Работы будет много, тут мне Азамата спрашивать не надо. Он уже пару месяцев колдует с бюджетом, чтобы создать хотя бы систему государственного страхования здоровья, а лучше — бесплатную для граждан медицину. Старейшины немного сопротивляются, им всё кажется, что деньги можно потратить и с большей пользой для планеты, чем на лечение отдельных личностей. Пока что Азамату удалось продавить только такую идею: во время случайных выездов мои услуги по врачеванию оплачиваются из бюджета. То есть, если уж какой деревне повезло, что мы туда нагрянули, то лечиться могут все за так. Вот я и готовлюсь к небольшому армагеддону. За этим занятием меня застаёт звонок Янки.

— Лизка, приходи, — командует она, хихикая в трубку. — Тут твой старшенький отчудил.

— Что, к тебе загремел? — спрашиваю, покрываясь холодным потом. Мог ведь подумать, что травма — это идеальная отмазка, чтобы не ехать никуда.

— Да нет, он — то здоровёхонек, но подрался опять, по — хорошему, городскую охрану звать надо, но я решила сначала тебя, а то тут всё непросто…

Я прибегаю, как ошпаренная, забыв всё на свете. Вот идиотский ребёнок, ну я же обещала, что ему не придётся разговаривать с Азаматом, чего он выделывается?!

Янка встречает меня в дверях и проводит в коридор перед операционной. Сквозь одностороннее окно я вижу Кира, который одиноко сидит на кушетке и тоскливо рассматривает стоящие вокруг аппараты.

— Вишь, целёхонек, — кивает на него Янка.

— Так что стряслось? — тороплю я.

— Помнишь ту девочку, которую ты привезла, с аппендицитом?

— Ну да, которая дочка знающего.

— Да, так вот, она же тут всё ещё лежит у нас, и с ней отец сидит всё время. Снял комнату на постоялом дворе, на ночь туда уходит, а весь день тут сидит. И вот сегодня приходит какой — то мужик, говорит, ему сказали, что этого Авьяса можно тут найти. Ну, Орива его позвала, он вышел на крыльцо поговорить с этим. А у меня ж у кабинета окна на крыльцо почти, я сижу, пишу дневники, слушаю их. И этот второй говорит, типа, чего ты тут торчишь, забрал бы уже свою девку и делом занялся, а то время теряем. Авьяс ему, типа, не могу, Хотон — хон сказала, что её надо держать под наблюдением, а то вдруг чего. Тот второй начал тебя поносить, типа, вот, придумал тоже бабу слушать, да что бы она понимала, это просто Император слух пустил, что она целительница, чтобы оправдать, что она по мужикам шляется, а так — то все же знают, что она устрица.

Я малость офонареваю. Нет, я знаю, что про меня всякие слухи ходят, но вот конкретно в такой интерпретации слышу впервые.

— Вот и я такое лицо сделала, — кивает Янка. — Собиралась уже Ирнчину звонить, чтобы этому шибко умному вправил мозг силовыми методами… И тут слышу, третий вклинился, Авьяс даже сказать ничего не успел. Выглянула, смотрю, стоит твой Кир распаляется. Видно, мимо шёл и услышал. Видуха — мрак: кулаки сжал, физиономия красная и шипит, типа, а ну — ка повтори, что ты щас сказал!

Я представляю себе это зрелище — тощий долговязый паренёк, всё же ниже ростом взрослого мужчины, вклинивается в разговор с такими претензиями.

— Вот идиот, — вздыхаю. — Ну и что, его развернули и подтолкнули?

— Да нет, этот мужик его всерьёз не принял, поржал и повторил, ещё приукрасил. А Кир — бац ему кулаком в живот. Ничего так задвинул, у мужика серьёзная гематома.

— Ого, — таращусь. — Я и не знала, что он за меня так, э — э, болеет.

— Так это ещё что, — продолжает Янка, упирая руки в боки. — Тот мужик, он тоже знающий оказался. Как смог разогнуться, чё — то там стал колдовать. Авьяс его отшил, так он Авьяса приколдовал к стенке, тот двинуться не мог. Просто как в кино! И снова начал на Кира бормотать, вроде как связало его что — то, стоит, руки по швам, ноги вместе. Я думала, ну всё, труба мальчишке. А Кир так подумал — подумал, локтями дёрнул и как будто освободился — и как двинет тому мужику в ухо! В общем, у него ещё и сотрясение. Лежит теперь у нас в третьей палате с тазиком в обнимку, звёздочки видит, Дэн с ним возится. Но вот что с твоим делать, я без понятия.