— Бедненький мой… — и гладит по щеке. — Теперь я всё понимаю.

— Ты понимаешь, что я не могу быть для тебя достойной парой? Ты красивый благополучный мальчик, как с картинки. Тебе нужен кто — то такой же. А не я, с моими бедами и мозгами набекрень.

— Как раз ты — то мне и нужен, — тихонько возражает Эцаган. — Я именно что как с картинки, без подписи и без смысла. Я долго искал, куда бы пристроить свою жизнь, чтобы от неё был хоть какой — то толк. И нашёл тебя.

Я тихонько привлекаю внимание Азамата, и вместе мы на цыпочках выходим в коридор. Он переводит дух.

— Думаешь, они помирятся?

— Боюсь сглазить, но… Если Эцагана интересует не гламур, а наоборот, то не вижу, почему нет. Если уж он до сих пор терпел Алтошины выходки…

— Я, кстати, и сам думал, что его в Алтонгиреле привлекает, как ты выражаешься, гламур. Хотя уж я — то мог бы заметить… Ты сама — то как? Не обижаешься, что я его простил?

— А мне — то чего обижаться? Эта курва очень постаралась вырыть себе могилу. Другой вопрос, что такие дела должны решаться в суде, а не травмировать человека на всю жизнь. Но, насколько я понимаю, в муданжском законодательстве нет статьи за домашнее насилие?

Азамат раздувает ноздри.

— Я создам прецедент.

— В смысле?

— На Судном Дне. Попрошу Эцагана раскопать и привести на суд семью с подобными проблемами. Думаю, будет несложно, тем более, что он сейчас очень высоко мотивирован. Разберу по косточкам и вынесу вердикт. Чтобы знали, что отныне это наказуемо.

— Ты только не торопись, а то Эцаган со своей мотивацией тебе полпланеты приведёт.

— Я дам ему остыть немного, — кивает Азамат. — И себе заодно. И чтобы никто не провёл параллелей между испытанием Алтонгирела и внезапно поднятым вопросом домашнего насилия. Ладно, пошли, что ли, в кухню, к Хосу. Да и Киру уже пора возвращаться.

— А что Хос делает в кухне? Он же вроде у себя в комнате был?

— Он на нервной почве опять проголодался, к тому же на кухне запахи нестрашные, — усмехается муж, добывая телефон.

Хос на кухне занят, он сидит на подоконнике в кошачьем обличье и внимательно следит за снующими под окнами машинками, время от времени пытаясь схватить их лапой, как будто это букашки на стекле. Телохранители по обеим сторонам от него переглядываются и давятся смехом.

— Хос, ты чего? — усмехаюсь я. — Там же стекло!

Он оборачивается, радостно поднимает уши и превращается, одновременно спрыгивая с подоконника.

— О, вы пришли! А что это за штуки там?

Азамат пускается в объяснение, что такое машина и зачем она нужна. Через несколько минут подгребают Кир с Айшей, припорошенные снегом.

— Где вы были — то? — спрашиваю.

— У моста на тарзанке, — пожимает плечами Кир. — Я просто подумал, нам лучше не мешаться под ногами…

— Ты, в общем, был прав, но мы Айшу потеряли. Алтонгирел уже собирался идти её искать лично, а ты видел, в каком он был состоянии.

Айша виновато вжимает голову в плечи.

— Да ты — то ни при чём, — заверяю я её быстро. — Ты же ни позвонить, ни написать не можешь. Просто он о тебе заботится, а сейчас ему не очень хорошо. Но это не из — за тебя, — добавляю я, подумав.

— Лиза, — Азамат кладёт руку мне на локоть. — Я думаю, на сегодня хватит подобных разговоров. Давай лучше чаю выпьем, дети — то замёрзли, наверное…

Я нахожу в морозильнике противень с налепленными впрок сырыми плюшками и отправляю его в духовку. Вскорости мы все сидим за столом и предаёмся чревоугодию. Кир учит Хоса пить из пиалы, как человек. Тот уже пролил на себя полчашки молока и всё лицо искупал. Айша хихикает, Хос фыркает и облизывает себе нос длинным языком.

— Ничего у тебя язык дотягивается! — с уважением замечает Дорчжи. — У меня так никогда не получалось.

И демонстрирует.

Кир тоже высовывает язык, у него подлиннее, но всё равно до кончика носа не достаёт. Эндан хохочет и тоже пробует, но у него нос слишком короткий.

— Мальчики, — укоризненно говорит Азамат. — Ну не за столом же! И вообще…

— Твоя очередь, — говорю я, предъявляя общественности свой собственный язык. У меня до кончика носа хватает.

— Ли — иза! — возмущается Азамат, но смех пересиливает. — Нет, твой рекорд я точно не побью. Ладно, подурачились, и хватит. Я вот, пока вы все были заняты, позвонил Унгуцу и поговорил с ним насчёт клуба.

Кир садится прямее.

— И чего?

— Ну, он сказал, что если ты обещаешь взять на себя дисциплину, то он согласен.

— А как быть с тем, что я работаю? — озабоченно уточняет Кир. — Получается, все только со мной смогут в клуб ходить?

— Вот в этом, сынок, и проявляется, насколько ты хороший начальник. Руководить надо так, чтобы, когда ты отворачиваешься, всё шло не хуже, чем когда ты смотришь. Я вот могу себе позволить уехать на несколько дней, и знаю, что за это время ничего не рухнет. Конечно, отпускать меня не хотят, но и без меня работают, как часы. Тебе нужно добиться того же, иначе ничего не выйдет.

— Ну, вообще, если я скажу им куда — нибудь не ходить, они и без меня не пойдут, — прикидывает Кир. — Но вот я не уверен, что они будут тихо сидеть и делать уроки без меня. Скучно же. Начнут беситься.

— Скучно с Унгуцем не бывает, — заверяет его Азамат. — Тут ты можешь на него положиться.

— Слушай, а не получится так, что все будут учиться целыми днями, а Кир — только по вечерам, и скоро отстанет от остальных? — волнуюсь я.

— У Кира есть фора, — замечает Азамат. — Он уже умеет читать и писать.

— Вообще, я такой не один, — поправляет Кир. — Ещё трое худо — бедно это умеют.

— Надо тебя на полставки перевести, что ли, — вздыхаю я. Ассистент он отличный, но надо ведь и о будущем думать.

— Ну — у, я хочу лечить! — расстраивается Кир.

— Милый, понимаешь, лучше тебе сейчас заняться общей подготовкой, а потом полетишь на Землю, и там уже выучишься на целителя как следует. Иначе так всю жизнь и будешь ассистировать.

— А они правда мне разрешат учиться на целителя? — кривится ребёнок. — с глухим — то именем?

— Ты же знаешь, что кроме нас с Яной все земные целители на Муданге — с глухими именами! Конечно, разрешат.

— Ну ладно, — уныло соглашается Кир. — Хоть на выезды — то возьмёте меня?

— А как же! Я на выезде без тебя никак, — категорично заявляю я.

Кир расцветает.

— Тогда согласен!

— В таком случае, — резюмирует Азамат, — завтра собирай своих друзей — и к Унгуцу. Айша, тебя тоже касается.

Девочка недоумённо смотрит на него, потом на Кира.

— Её же Алтонгирел учить собрался, — переводит Кир.

— Он собрался её учить духовным искусствам, — уточняет Азамат. — И я не уверен, что ему хватит терпения на азбуку и арифметику. Не говоря уже обо всяких глупостях типа правил хорошего тона…

Меня разбирает смех. Да уж, это лучше от кого другого перенять.

Алтонгирел внезапно лёгок на помине. Судя по всему, он побывал в душе — волосы мокрые, а лицо сухое, да и одет он в Азаматов домашний диль, обёрнутый вокруг него вдвое. Эцаган входит следом, слегка подталкивая духовника, чтобы бойчее шевелился.

— Мы пришли поесть, — сообщает Эцаган. — Ритуалы окончены, моцоги тоже, Старейшины нам разрешили. Капитан, вы не против, что я в вашем шкафу порылся? Надо было во что — то чистое одеться…

— Да пожалуйста, — недоумённо улыбается Азамат. — Если вас не смущает, мне — то всё равно…

Дорчжи суетливо обеспечивает Алтонгирела чаем с плюшками. Сказывается глухое имя: вообще — то он совершенно не обязан никого обслуживать.

Айша осторожно заглядывает своему новоиспечённому наставнику в лицо. Лицо усталое, но спокойное, что не может не радовать.

— Алтонгирел, мы как раз обсуждали, — вкрадчиво начинает Азамат, — что Айше неплохо бы походить в клуб, помимо обучения у тебя. Ты как на это смотришь?

— К кому? — без выражения спрашивает духовник.

— К Унгуцу.

Он кивает.

— Хорошо смотрю. Я бы вообще предпочёл, чтобы она поменьше имела дело с психами вроде меня.