Азамат на секунду прерывается, чтобы заглянуть через плечо и поцеловать меня в макушку.

Когда Старейшины возвращаются с обеда, Азамат водружает на пуфик третий, центральный бормол — два кольца, соединённые вместе, как лежащая на боку восьмёрка.

— Ну и что это значит? — хмурится Асундул.

— В нашем языке нет слова, чтобы это выразить, — вздыхает муж и прихватывает меня за плечи.

Остальные двое Старейшин улыбаются. Унгуц — хитро, а Ажгдийдимидин — мечтательно.

В день отлёта во всей столице царит невероятный бедлам, половина Муданга съехалась нас проводить, причём изрядную часть этой половины составляют разномастные чиновники, Старейшины и истцы, которым вот прям припёрло что — то стрясти с Императора. И ничего, что они полгода ждали, а он через полмесяца вернётся, ждалка лопнула именно сегодня.

— Я не буду ничего подписывать! — рычит Азамат, сотрясая стены дворца, но толпа людей с бумажками и планшетами даже не думает расходиться.

— Ахмад — хон, ну что вам стоит закорючку поставить? А у меня весь контракт от этого зависит!

— Я не подписываю, не читая, — в сотый раз повторяет Азамат, бережно отодвигая назойливого купца. — Мало ли что вы мне там хотите подсунуть, воспользовавшись спешкой.

На месте купца тут же образуется трое новых, размахивающих толстыми папками.

— Ахмад — хон, а как же отчёты по отлову браконьеров? Нам надо сдать!

— Это вообще не ко мне, а к Кудряшу! — не сдержавшись, повышает голос Азамат.

— Не принимает, говорит, форма не та…

— Значит, сделайте по новой форме, причём тут я?! И дайте уже пройти наконец, меня ждёт звездолёт!

Я стараюсь не отставать от мужа, иначе мои шансы пробиться сквозь толпу упадут до нуля. И это мы к чёрному ходу пробиваемся, а что в офисной части творится, страшно подумать. Азамат оценивающе оглядывает толпу, прикидывая, насколько реально без жертв просто вытолкнуть часть народа на улицу, когда на нас снисходит спасение в лице Алтонгирела.

— Всем молчать! — рявкает он у меня из — за спины, и в коридоре резко становится тихо. — Дать дорогу!

Посетители мгновенно выстраиваются вдоль стен, вжавшись друг в друга.

— Вот так — то лучше, — удовлетворённо замечает духовник уже своим нормальным голосом.

Азамат хитро улыбается.

— Знакомьтесь, это мой заместитель Алтонгирел. Во время моего отсутсвия он будет заниматься вашими вопросами.

Алтонгирел самодовольно подбоченивается.

— Давайте двигайтесь, — подгоняет он нас. — Я с вами пройдусь, а то на улице толпа ещё больше.

— Как они попали внутрь? — недоумеваю я. — Эту дверь только я могу открыть!

— Заколдовали охрану, — пожимает плечом Алтонгирел, угрожающе зыркая на нарушителей. Потом немного громче добавляет: — Я выясню, кто!

Вокруг нас нервно втягиваются животы.

Под Алтошиным конвоем нам всё — таки удаётся пробраться в космопорт, хоть даже и последними. Тирбиш гоняется за Алэком по всему космодрому. Кир, весь в предвкушении предстоящей поездки, нарезает круги между лапками звездолёта, Ажгдийдимидин пытается скрыть нервозность, уткнувшись в книжку. Провожающий его Сурлуг со скорбным лицом жуёт губу и время от времени пытается сказать что — нибудь на прощание, но красноречие — не его сильная сторона. Ирнчин висит на телефоне, раздавая последние указания, а Янка строит рожи ему в спину, мол, хватит уже, отпуск. Один Унгуц выглядит довольным собой и миром, сидит себе на сложенном верхнем диле и щурится на солнышко.

— Так, ну, все в сборе, — немного взволнованно замечает Азамат, косясь на меня.

Я пожимаю плечами, дескать, знаю не больше твоего.

Азамат ещё раз напоследок с надеждой окидывает взглядом толпу, которой Алтонгирел повелел оставаться на приличном расстоянии от нас, но никого необычного там нет.

— Ну не знаю, срок уже прошёл. Забыл, наверное…

— А ты ему звонил?

— Да, но он трубку не берёт.

— Вы кого — то ещё ждёте? — уточняет Ирнчин, наконец отлепив от лица телефон. На щеке у него прямоугольный отпечаток.

— Да вроде как была договорённость, но не знаю… — начинает Азамат, как вдруг у нас за спиной раздаётся знакомый голос.

— Стоило на пять минут припоздниться, и ты уже во мне сомневаешься? — насмешливо укоряет Ирлик.

— Ты на звонки не отвечаешь, — оправдываюсь я, оборачиваясь.

Мы оказываемся лицом к лицу с ним и ещё двумя… персонами.

— Я был занят, — поясняет он, слегка качнув головой в сторону стоящей рядом с ним женщины, а потом задорно подмигивает Азамату.

Женщина та не по — муданжски высокая и очень худая, на ней длинный и просторный сине — зелёный диль с несметным количеством драгоценных нашивок, поверх которых расстелены связки не менее драгоценных бус, и всё это переливается и сверкает на весеннем солнце, как зеркальная поверхность Дола, мне даже кажется, что я вижу своё отражение. На голове у неё сложносочинённая причёска, похожая не то на парик с буклями, не то на пену от водопада, и всё это снежно — белое искрящееся богатство каскадом спускается на плечи, как — то незаметно растворяясь в жемчугах и диамантах. Лицо и руки её покрыты серебристыми узорами, похожими на Ирликовы.

Обнаружив, что весь мой словарный запас куда — то делся, я прибегаю к языку жестов, а именно кланяюсь — не очень низко, поскольку не нахожу в себе сил оторвать взгляд от этого мерцающего зрелища. Как ни удивительно, Укун — Тингир (а кто бы ещё это был?) так же слегка кланяется в ответ, при этом она опускает глаза, и я замечаю, что вместо ресниц у неё плавники. Вот так выловишь золотую рыбку, а она тебе человеческим голосом…

— Ирлик много про тебя расскажет, — сообщает она журчащим голосом. Зубы у неё треугольные и загнутые внутрь.

— Рассказывал, — поправляет Ирлик.

Она поводит плечом, мол, что ты придираешься?

— Я тоже… наслышана, — отвечаю я, стараясь чего — нибудь не ляпнуть.

Укун — Тингир молча смотрит на меня загадочным взглядом и как будто ждёт продолжения.

— Как вам вышивка? — интересуюсь я, наконец вспомнив безобидную общую тему.

— Красиво, — отмечает она, потом задумывается, хлопнув перепончатыми ресницами. — Мне нравится такой Ирлик. Не вредный.

Ирлик закатывает глаза, потом показывает мне растопыренную пятерню — аналог одобрительного большого пальца.

— Водопад будет? — встревает откуда — то взявшийся Кир. Господи, зачем я ему про это рассказала?!

Ирлик поигрывает бровями, а водяная богиня обращает серебристы очи к Киру.

— Сделала, — заверяет она.

— Ничего ты ещё не сделала, — возмущается Ирлик. — Только обещала.

Она задумывается на полсекунды, потом негромко бормочет:

— Сдела — ла… Сдела — ю… Очень сложно. Я уста… ла.

— Правильно, ты двести лет ни рожна не дела — ла! — передразнивает её Ирлик, впрочем, как мне кажется, она вообще не замечает, что он что — то сказал.

— Извините, — внезапно привлекает к себе внимание второй спутник Ирлика.

Он тоже больше человеческого размера, при этом довольно субтильный и немного сутулится, как будто хочет сложиться пополам продоль. Самое шокирующее в нём — это густо красный цвет кожи. Нет, я видела по — настоящему краснокожих муданжцев, но они просто бледные немощи по сравнению с этим пигментом. Волосы цвета слоновой кости заплетены во множество косичек и торчат во все стороны вокруг его головы, как парашютики одуванчика. Бледные бесцветные глаза на ярком лице смотрят на удивление ласково и почему — то напоминают мне о Филине.

— Здоровья вам! — кланяется опомнившийся Азамат.

— Это вам здоровья, — улыбается Умукх. Во всяком случае, я надеюсь, что это он — в белом диле, за поясом флейта, на рукавах бубенчики, всё как полагается. — Очень приятно вас наконец — то увидеть. А вы мне расскажете, как летает это сооружение? — он тычет длинным красным пальцем в звездолёт. Палец у него вообще не имеет ногтя, только какой — то раздвоенный ворсистый крючочек.

— Обязательно, Умукх — хон, — горячо заверяет его Азамат. — Вы ведь, как я понимаю, летите с нами?