Наконец мы направляемся обратно к конюшне. Поначалу едем ровно, но Азамату ведь неймётся… он подбавляет скорости, соответственно, мы тоже. Вон уже и шатры видны, и прочие кони. Моя кобыла, сама не своя от счастья, что вот он дом и вменяемые люди, которые умеют обращаться с лошадьми, прибавляет ходу. Я её окликаю, но это не производит должного эффекта. Окликаю снова, погромче — нифига. Азамат уже далеко позади, что-то кричит, но я не разбираю. Рычу на лошадь во всю глотку, а её хоть бы что, понимает ведь, что ничего я ей не сделаю. Я уже не столько боюсь, сколько злюсь. Я, значит, тебе по боку? Со мной можно не считаться, да?!

В итоге как раз когда мы на бешеной скорости подлетаем к пастухам, я забываю нафиг всю Азаматову науку и на чистом родном языке, незнакомым ни пастухам, ни, тем более, лошади, обкладываю её до десятого поколения в обе стороны, одновременно изо всех сил дёрнув за ухо. Кобыла разворачивается практически на лету — как я удержалась верхом, понятия не имею, ухо я ей оттянула на совесть, думаю, — и останавливается. Прочие кони стоят так же, как мы их оставили — строем через равные промежутки.

— В стррррой, сука! — изо всех лёгких командую я, потягивая её несчастное ухо в ту сторону, где зияет прогал между лошадьми. Лошадь тихонько ржёт, пригибает голову и мелкой трусцой пеньдюхает на своё место. Я из последних сил перекидываю через её зад свою правую ногу и спрыгиваю на землю, отхожу подальше, еле переставляя копыта… тьфу, в общем, все поняли.

Тут в вихре позёмки прискакивает Азамат. Он, кстати, отлично смотрится верхом. На лошади сидит так, как будто прямо там и родился. Впрочем, видимо, это недалеко от истины. Пастухи тоже подбегают.

— Азамат-ахмад! — вопит любитель боёв. — Вот это я понимаю жена! Как она на своём страшном земном языке лошадь-то построила!

— А какие маневры! — вторит северянин. — Я уж думал, они вместе кувырнутся, на такой скорости лошадь разворачивать — вот это да!

Азамат, впрочем, оценивает обстановку трезвее.

— Лиза, ты что! — напускается он на меня по-всеобщему. — Разве можно так за уши драть! Она же могла тебя сбросить!

— Она в любом случае собиралась меня сбросить, — отмахиваюсь я. — А так хоть я ей напоследок объяснила, как она мне нравится.

— Никогда больше так не делай! Пообещай мне!

Ого, да он побледнел. Что-то я, похоже, и правда перемудрила. Точнее, наоборот…

— А что я должна делать, если она не слушается? Я всё делала правильно, а если она команд не понимает, я, что ли, виновата? — оправдываюсь я.

— Она не звездолёт, — тихо говорит Азамат. — Это не так чтобы кнопку нажал — полетели, другу нажал — остановились. Она живое существо, с ней надо взаимодействовать.

— Вот в этом-то и проблема! — киваю я. — Она живое существо, а я не хочу ездить на живом существе, я хочу на машине, которая либо слушается, либо сломалась!

— Ну разве так трудно найти общий язык с лошадью? — вопрошает он.

— А я и искать не собиралась! Лошадь хороша в зоопарке за решёткой! Всё, хватит с меня на сегодня катаний, пойду в шатре посижу, позавтракаю наконец.

— Но Лиза…

— Тебя я не задерживаю.

И я решительно, не оглядываясь, ухожу в шатёр. Есть-то и правда хочется.

Пастухи за моей спиной пытаются успокоить Азамата. Дескать, подумаешь, с женой поругался, это ж всё время случается. Недавно женился? Привыкай. Да и разве можно на женщину так ругаться, если она такая крутая?

Мне от этих разговоров как-то не себе. Я-то знаю, что я не крутая, а тупая. Да и примерять на себя образцы поведения муданжских женщин тоже не улыбается. Вот поганая кобыла!

Костерок в шатре еле тлеет, приходится его взбодрить прежде чем что-то на нём греть. Можно, конечно, в термопаке, но мне очень нужно самоутвердиться — тут я хотя бы всё умею!

Пожевав разогретых хунь-бимбик, я несколько прихожу в себя и начинаю прикидывать, какой у меня нынче день цикла, а то что-то я распсиховалась без причины. Ну подумаешь лошадь. Бывало и похуже. А тут ещё и Азамата обидела. Он ведь не нарочно меня подставил, да и не потому, что махнул рукой и не позаботился. Он всегда обо мне заботится, когда может. Просто мы немного друг друга не поняли. Наверное, у меня за месяц злоба накопилась.

Вообще, что-то я давно с семьёй не общалась. А надо бы. Вот сейчас позвоню Сашке, расскажу, какая я дура, он мне поддакнет, я успокоюсь и пойду к мужу извиняться и обниматься. Вот только сети тут нет, конечно же.

Но у нас с собой было! Я ведь предусмотрительный человек и, когда еду в степь зимой кататься на лошадях, обязательно беру с собой антенну на парашюте. Это такой пистолетик; им выстреливаешь в небо, вылетает проволочка с воздушным шариком и высоко-высоко ловит сигнал тебе в бук. Потом жмёшь другую кнопку, она втягивается. Только шарики одноразовые, менять надо потом. Всё просто и закономерно, не то что эти лошади, бррр!

Подсоединив пистолет-модем к буку, выхожу в эфир. А там Сашка, растрёпанный, глаза на лоб, на щеках нездоровый румянец.

— Лизка! Где тебя черти носят?! Ты уже вторые сутки оффлайн!

— Да мы тут на природу выехали… — бормочу я. Мало мне было Азамата перепугать сегодня.

— Ну, а почему ты не в Сети?!

— Так тут её нет. Сейчас вон антенну выстрелила, появилась, — я выразительно дёргаю за проволочку, которая уходит от пистолета через дырку в крыше шатра в небо.

Сашка выдыхает и явно считает до десяти.

— Ты бы хоть предупредила, что собираешься в такую глушь.

— Откуда ж я знала, что тут сети не будет! Не такая уж глушь, между прочим. Тут содержится табун лошадей, которым Азамата наградили на боях.

— А ещё табун коз и табун поросят, — передразнивает меня братец. — И коллега по работе.

— Ну тебя, — говорю. — У меня и так день не задался, ещё ты тут по мозгам ездишь. Рассказал бы лучше что-нибудь хорошее.

Сашка рассказывает, что у них опять сменился шеф, что ему уже донесли про меня, причём наболтали с три короба о том, как я умею ставить палки в колёса всяким бюрократам, так что он изрядно испугался и собирается прислать мне прямо на Муданг официальные извинения, прямо на бумаге напечатанные. Я посоветовала не тратить на это бумагу, мне и на пластике сгодится, тем более, что я неплохо устроилась в принципе, если только с лошадей не падать…

На этом месте приходится Сашке всё-таки изложить, во что я тут ввязалась. У него снова глаза на лоб полезли.

— Ну ты авантюристка! Ты не могла ему просто сказать, что не сядешь на лошадь?

— Да понимаешь, он так убедительно говорит… — пожимаю плечами. — Сразу как-то верится, что он знает, как надо.

— Ну да, замечательно, — кривится Сашка. — Теперь ты на него наорала при чужих и ушла, хлопнув дверью. Это, конечно, супер стратегия. Что-то, сестрёнка, сдавать стала. До сих пор ты гораздо трезвее мыслила в бытовом плане. Гормончики разгулялись?

— Да вроде сейчас не время, — вздыхаю. И тут меня посещает Страшная Мысль.

Сашку она, видимо, тоже посещает, судя по остекленевшим глазам и кривой нездоровой ухмылке.

— Я так понимаю, тебя можно поздравить?

— Ты погоди, — говорю. — Дай хоть проверю.

Тест не занимает много времени и показывает дату зачатия — неделю назад. Чёртов чип сдулся раньше времени. Хотя там ведь везде в инструкции пишут, что стресс и сильные переживания сокращают срок действия…

Мы с Сашкой ещё некоторое время молча сидим перед экранами, пялясь друг на друга и в пространство. Потом я встаю.

— Пойду пообщаюсь с мужем.

И закрываю бук.

Когда я выхожу из шатра, Азамата нигде не видно. Подхожу к пастухам, которые тусуются у конюшни, что-то там чистят.

— Где он? — спрашиваю без уточнений, и так ясно.

— Поехал кататься, — отвечает северянин. И добавляет ободрительно: — Сильно расстроился.

Дескать, я добилась своего.

— Меня это не радует, — отрезаю я.

Возвращаюсь в шатёр, подключаю антенну к мобильнику, звоню Азамату, но он, конечно, недоступен. Ладно, подожду.